И если бы эта серая тварь сидела спокойно дома, что её там не строило? Что Джон слишком много работает? Так, она ведь ни в чём не нуждалась! С какого хрена она имеет право вообще возмущаться? Они вбухали столько денег, чтобы зачать и родить единственную Элизабет. Самую замечательную девочку на свете, дочурку. Сейчас уже не разобраться, кто был виноват в том бесплодии, но врачи сотворили самое настоящее чудо, а эта стерва всё равно подала на развод. И хрен с ними, с деньгами, так она ещё пытается отсудить отцовство. Грей никогда не привязывался к людям, даже не плакал бы на похоронах родителей, а вот свою кровиночку не отдаст без боя. Пусть эта мразь сгниёт заживо, вот только милейшая Лиззи будет жить с ним.
И чтобы выйти из этой войны с победой в руках, точнее, с дочкой на руках, Джонатан роет носом землю, чтобы найти самые грязные, но работающие лазейки. И тогда мужчина узнаёт, что к геям в суде относятся лояльнее, чем к одиноким мужчинам. И плевать, что отец сможет без малейшего труда целиком и полностью обеспечить дочь, нет, как же так, мужлан идёт против матери. Поэтому нужно было найти себе какого-нибудь тупенького парнишку, который бы за кругленькую сумму смог сыграть в любовь. Это будет тяжело, потому что Грей и так, цитата, «бессердечная скотина», а как ещё и на мужика с нежностью смотреть? Тьфу! Издевательство какое-то.
Из-за нехватки времени даже на полноценный сон, Джон отдаёт бразды правления своему агенту, близкому другу. Тот не считает идею дурной, потому что он всячески хочет помочь своему боссу. Нет, отнимать деньги – это половина беды, но отнимать дочь… тут уже можно пойти на любые меры. Правда, бизнесмен допустил ошибку, когда не проконтролировал процесс выбора. Он думал, что вкусы у них с Джеком схожи, но оказалось, что это не совсем так. Плакать тут или смеяться? Наверное, легче будет вздёрнуться, чтобы уж наверняка.
Первая встреча с этим Марком… Грей никогда раньше не общался с геями. Хотя, тот и не был полноценным геем, просто… какой-то не определившийся в жизни чел, который хочет подзаработать. Ладно, плевать, главное, чтобы правдоподобно сыграл. На вопрос по поводу секса с мужчинами Джонатан промолчал, потому что им всего лишь нужно было немного поиграть, потерпеть друг друга. Мужчина тяжело вздыхал каждую минуту, обдумывая у себя в голове договор. Его нужно было составить грамотно, иначе всё полетит к чертям… ему нужно добиться того, чтобы эту стерву лишили родительских прав, хотя деньги теперь тоже жалко. Если такая сумма попадёт не в те руки, то…
Грей не умеет паниковать, поэтому решил просто забить. Это ведь шоу, ничего больше. Нет времени себе никого выбирать, нужно брать то, что есть. Тем более, этот Уорлок не так уж и плох… в смысле, нет, Джон на него не засматривался, просто… с ним вполне нормально рядом находиться. Не будет воротить, не будет стыдно появляться на людях. Кстати, да, им придётся вместе много быть где-то в обществе, чтобы пошли слухи. Вместе они уже давно, наконец-то, жена ушла, теперь можно свободно встречаться с тем, кого Джонатан так давно любит… берд какой-то, но ничего не поделаешь. Стиснув зубы, сжав кулаки, нужно просто смириться со своей участью.
Только вот Грей выпал в осадок, когда рядом с его домом остановилась машина. Брюнет выглянул в окно из кухни, где как раз готовил себе завтрак. Кофе уже был налит в одну единственную чашку, а сытные бутерброды теплились на белоснежной тарелочке. Джонатан нахмурился, наблюдая за белобрысой макушкой, которая так старательно тащила свои чемоданы к крыльцу. Нет-нет! Что он собрался делать? Что  это такое? Мужчина поспешно всё бросил, отправляясь на выход из собственного дома. Видок у него был не презентабельный: растянутые домашние штаны, похожие на старые спортивные, какая-то серая футболка, кажется, дизайнерская, с глубоким таким вырезом на груди. Кожаные тапочки, такие же смешные, как и растрёпанные волосы на голове. У человека выходной, всё-таки!
Как только Джон открыл дверь, то на него высыпались пустые слова, а также крепкие объятия. Мужчина сразу почувствовал, как его облапали, а вот сам даже руками не дёрнул. Отталкивать он не собирался, но и играть пока тоже, ещё не время. Не всё обговорено. Хозяина бросили на крыльце, а незваный гость отправился в святую святых. Грей не сразу отреагировал, потому что ему требовало время, чтобы понять, что делать дальше. Этот мерзавец был прав… чёрт! Если жена свалила из дома, то теперь он может свободно и спокойно жить со своим возлюбленным, как задумано по сценарию. Прав-то он прав, но поступает совершенно неправильно. И сейчас дядюшка Грей научит холопа манерам. Если бы у Джона был парень, то он был бы не таким.
Сначала бизнесмен стоит спокойно, убрав руки к себе в карманы. И как только он замечает, что нога Марка задралась, дабы переступить порог, ведь дверь открыта, Джонатан изрекает:
- Стоять, - коротко, строго и властно, достаточно громко, но не кричит. В голосе не слышно нервов, нет надрыва, истерики. Нет, правда, Грей чувствует себя вполне комфортно, потому что знает, кто тут главный, хозяин, старший. И никакие сопляки не будут разрушать привычный ритм жизни, ведь кто платит, тот и девочку танцует. Мужчина изрядно проголодался, потому что совсем недавно вернулся с пробежки, даже не успел ещё сходить в душ. Он кривит губы в улыбке, глядя на замершую спину в дверях шикарного пентхауса. И долго  же он сюда добирался.
- Давай начнём с самого начала, - наставляющее тянет Грей, а затем галантно забирает у суженного из руки чемодан, но не заносит его в дом, а отставляет назад к тому, что стоял даже вне крыльца. Ситуация комичная, затянувшаяся, но Джон специально тянет время. Им нужно немного узнать друг о друге, но совсем чуть-чуть. – Подойди сюда, - бесцеремонно, он хватает мужчину за локоть, а затем резко дёргает назад, чтобы тот не смел переступить порог. Ставит перед собой, ловит взгляд. Всё такой же спокойный, уверенный в себе до усрачки, властный суки сын. – А теперь давай ты будешь повторят за мной, - Грей указывает пальцем на свои губы, чтобы Уорлок не только внимательно слушал, но и смотрел. Когда команда принята, то брюнет начинает медленно говорить. – Мистер Грей, с Вашего позволения, я предлагаю Вам развитие нашего задуманного сюжета. Мы могли бы с Вами жить вместе, как Вы на это смотрите? И я тут такой: ой, Марк, а зачем это нужно? – всё, как уже становится ясно, Грей произносит с интонацией, яркой мимикой и даже минимальным набором жесток. Не желает унизить, просто по-другому Уорлок может ничего не понять. Рука всё ещё сильно сжимает чужой локоть, чтобы тот не вырвался. – И снова ты тут вступаешь: ну, мистер Грей, будет логично, если Вы пригласили к себе жить возлюбленного после того, как Ваша жена Вас оставила. И тут снова я говорю: гениальная мысль, Марк! Думаю, что мы можем с тобой этот вопрос обсудить. Я как раз представлю тебе договор, чтобы ты смог ознакомиться с условиями. И тогда ты мне отвечаешь: сэр, а когда мне приехать? Давай сегодня днём. И ты такой: спасибо, сэр! Спасибо Вам большое! – с шикарной улыбкой Джон заканчивает короткий, но поучительный диалог, глядя Уорлоку в глаза. – Ты понял, как себя нужно вести? Или мне повторить?

Эти всхлипы над ухом дико раздражали, но Браун делал вид, что ничего не слышит. Им нужно было добраться до леса без происшествий, не останавливаться лишний раз, дабы не привлекать лишнего внимания. Аманда рядом буквально хрюкала своим сопливым носом, если бы болела так серьезно, то сострадания было больше, но что уж там. Единственное желание – это стукнуть рукой по затылку, чтобы она своей смазливой мордашкой влетела в панель, возможно, это помогло бы ей заткнуться. Теренс не хочет быть таким жестоким, ему и так сейчас предстоит тяжелая работка.
Машина двигается тихо, уезжают они все дальше. Стало совсем темно, это сыграет парочке на руку. Девчонка замолкает, наверное, боится даже сейчас в окно посмотреть, но мужчина чувствует себя уверенно, даже практически непринужденно. Конечно, ему не каждый день доводится закапывать трупы, как-то в могильщики никогда не хотел попасть, но тут… Тут жизнь повернулась против него, против Аманды. И если он не возьмет все в собственные руки, то рухнет бизнес, а за ним и вся жизнь. Дорогой костюм становится значительно мал, как будто тело разбухает от волнения. Как в детстве, когда он много ел сладкого перед выступлениями и важными экзаменами, а затем галстук на нем смотрелся, как резинка на жирной ляжке невесты за 100 килограмм.
Кончики пальцев онемели, покалывает иголками. Повисла гробовая тишина… не лучшая шутейка, конечно. Но Браун не потеряет энтузиазма, не станет разворачиваться и ехать обратно. В морге точно не поймут, а уж на кладбище тем более. Нужно все сделать самому, Аманда будет помогать, чтобы не посмела и двинуться с места. Да, эта тварь может сбежать, если не приучать ее вовремя к физическому труду. Пару лопат с мокрой землей сделают ее фигурку только краше, похудеет, как всегда и хотела. К чему всегда и стремилась. Вместо того чтобы думать своей головой, в которой, кажется, болтается алкогольный коктейль, вместо мозгов.
Теренс тормозит, съезжает с шоссе, теперь их будет трясти, но нужно уехать поглубже в лес. Аманду трясет еще сильнее, она что-то там бормочет себе под нос, но водитель все также прочно не обращает на нее своего внимания. В багажнике бренчит лопата, а еще глухо стучит по всем стенкам тело лучшего друга, который просто попал не туда, куда нужно было. Жалко Адама, хороший был парень, которому явно светила вся компания, но если не захотел делиться с Большими Друзьями, то головы не сберечь. И не сберег, она отдельно лежит в пакете, чтобы не загадить дорогой пластик, сколько потом понадобится денег, чтобы отмыть кровь?
Кажется, достаточно. Браун глушит мотор, Аманда рядом замерла. Тот выходит наружу, обходит машину со стороны багажника, чтобы открыть его одним легким движением. Оттуда тянет свежей плотью, тело еще даже не начало гнить. Мужчина хватает лопату, а затем подходит к пассажирскому сидению, чтобы любезно открыть даме дверь. Но та лишь вскрикивает, пытается уползти назад, спрятаться подальше, Теренс тяжело вздыхает, хватает непослушную за ногу и вытаскивает на свет. Та грохается прямо на землю, кажется, чем-то ударяется, но совсем нет времени разбираться в чужих провинностях. Сейчас им нужно избавиться от своей ошибки.
- Если ты так и будешь от меня бегать сейчас, то положу вас рядом. Поверь, я не шучу, - голос холодный и низкий, потому что сам Браун сильно переживает. Нет, не из-за костюма, его потом нужно будет просто сжечь, а из-за того, что если Аманда проговорится кому-то о случившемся, то ему первому уготовят такую же участь, как и Адаму. Нет, не хочется в могилу, не хочется прозябать в нищете всю оставшуюся жизнь. – Вставай, подбери свои сопли. Пошли.
Да, Теренс не поможет, ей он уже никогда не поможет. Мужчина разворачивается и идет в гущу, чтобы сначала выкопать яму, а потом уже туда свалить труп. Аманда на своих высоких каблуках уже никуда не убежит, а если и попытается, то… лучше пусть не пытается, хуже же будет. Всхлипы слышны позади, значит, пошла. Ничего не видно в этой темноте, поэтому Теренс смотрит вверх, как будто ищет, какое дерево ему больше понравится. На самом деле, он просто проветривает свои мозги, которые сегодня потрудились буквально на славу. Когда смысла идти дальше нет, то мужчина останавливается и втыкает с размаху в землю лопату.
- Стой рядом. Я подниму верхние слои, а ты будешь копать дальше, - всхлип непонимания, да, Браун умеет читать по губам, а уж женские штучки все он выучил наизусть. – Я пока принесу труп. Старайся усердно, понятно? И если я тебя здесь не закопаю, то этим займутся Большие Друзья, - новый всхлип, только уже переполненный ужасом, поэтому Теренс хмыкает с облегчением. Доперло, наконец-то. – Ну, понеслась.
Шершавый звук металла о неподатливую землю, и у них есть полчаса, чтобы со всем этим покончить. А потом и вся оставшаяся жизнь, чтобы хорошенько подумать над своим поведением.

Люблю читать в твоих глазах, как хорошо живётся на этом свете. Как греет солнышко, как переливаются перламутром облака над твоей головой. А волосы у тебя цвета пшеницы: густые, пушлявые и секутся на концах. Даже не замечаешь того, как я внимательно за тобой наблюдаю. Говоришь ты редко, а мне бы хотелось тебя слушать. Ведь ты проводник мой в реальный мир, без тебя мне не очень хорошо. Проблемы. Они накатывают, как снежный ком. И не то чтобы засасывают в самый эпицентр, а постоянно елозят меня где-то по краям. Её зовут Мишель, она очень красивая. У неё длинные золотистые волосы, примерно, как у тебя. Маленькая, подтянутая грудь. Плоский живот, который так приятно целовать, проезжаясь подбородком по лобку. Тогда она томно вздыхает и просит сделать так ещё раз. Она научила меня быть зависимым от секса, теперь я очень часто тупо хочу. Приручила к себе, как пса, встаёт только на неё. Мы можем болтать круглыми сутками: смеяться над кем-то, ругаться между собой, обсуждать что-то относящееся к политической сфере. Я рядом с ней чувствую себя живым. А ещё я чувствую, что подсаживаюсь на наркотик, который она мне преподносит. Я схожу с ума и мне это нравится.
Я позвал тебя прогуляться со мной по торговому центру, чтобы немного проветрить мозги. Мне нравится рыться в вещах, находить что-то клёвое, что обязательно потом захочется несколько раз на себя примерить. Это Мишель меня научила. Потому что шоппинг — занятие для девочек, а ты — моя подружка. Заметил, что подружку знаю свою слишком плохо. Понадеялся, что мы сможем с тобой поболтать. Хотя и тем не придумал, о предлогах не думал. Меня что-то совсем матросит, я хочу почувствовать точку соприкосновения с реальным миром. Думаю, что ты мне в этом поможешь.
Я не звоню тебе, а пишу в социальной сети. Телефон врос в руку, как говорит мне моя старшая сестра. Полгода я уже работаю курьером, развожу людям всякий хлам, которые они заказывают в интернете. Просто хочу иметь собственные карманные деньги. Задолбался просить у Августины, это как-то унижает. Хотя с ней живу вместе, ибо средств для снятия отдельной жилплощади точно не хватит. Не смотрю далеко в будущее, не мечтаю о семье. Мне хорошо и так, как есть сейчас. С университетом не срастается, я не понимаю, чего от меня там хотят. Какие-то социальные науки или экономические, я не помню, куда подавал документы. Это так забавно.
Договорились встретиться около входа в ТЦ. Я свою с угла, потягивая сигарету. Легко, моя сестра знает, что я курю. Совсем недавно она грозилась, что заставит выкурить целую пачку разом. Типа это должно быть отбить всё желание брать ка-ку в рот, но потом все угрозы сошли на нет. Меня сложно воспитывать, скорее даже, бесполезно. Меня можно только пришить к себе, приклепать степлером. Мишель, дрянная сучка, ей это удалось сделать первой. А я страдаю каждый раз, когда она долго отвечает на мои сообщения. Смайлики. Стикеры. Я смотрю в экран телефона и вижу там своё отражение. Иногда мне кажется, что это не я. А иногда мне становится просто противно.
Частенько задумываюсь о том, что жизнь должна казаться тяжёлой. Коллеги по работе вздыхают и рассказывают о сложностях взрослого мира. Мол, у кого-то семья. У кого-то дети. У кого-то больные родители. У меня же есть только сестра, которая положила на меня все свои силы, свою молодость и перспективные возможности, так и оставшиеся вылиться в тёмном углу потерянного впустую времени. Попахивает меланхолией. Я чувствую, что со мной играют, но уже ничего не могу с этим поделать.
Вижу тебя и становится легко дышать. Из носа вытекают сизые струйки дыма, а губы растягиваются в счастливой улыбке. Я рад тебя видеть. Не знаю, как так получилось. Сложно нас назвать друзьями. Знакомые? Приятели? Ты знаешь вообще мою фамилию? Но кого сейчас это заболит.
— Привет, — отрываюсь от стенки, чтобы бросить под ноги недокуренный бычок, растоптать его носком старой кроссовки. Рефлекторный жест: протягиваю руку для рукопожатия. В мире существует только один человек, которого я могу обнять — моя сестра. С Мишель мы можем тереться частями тела только во время сестра. Обычно я кладу ей руку на талию, либо крепко сжимаю её ладонь своей. Когда я увидел тебя сегодня, то появилось желание распахнуть объятия. Но я не хочу тебя пугать, вижу недоверие, либо индифферентное отношение ко мне: — Я посмотрел, тут ещё киношка есть. Если хочешь, то можем сходить на что-нибудь. Я в кино уже тысячу лет не был.
Наши руки смыкаются, хотя я вижу замешательство в твоём телодвижении. Ручка маленькая, такая тёплая и аккуратная, мягко ложится в мою озябшую ладонь. Только Августина терпит мои холодные кончики пальцев. Это так забавно. Но я не пытать тебя сюда пришёл, тем более, ты, наверное, ненавидишь осадок запаха табака, что остался на моей руке. Засовываю клешни в карманы куртки, киваю в сторону входа. День рабочий, народу будет не так много. Я не люблю толкаться у прилавков, ведь внимательно изучаю каждую деталь. Почему я не позвал Мишель? Не знаю, захотелось побыть одному.
Повисает молчание, когда нас на входе обдувает тёплым воздухом. Стройным рядом плетёмся к эскалатору. Пропускаю тебя вперёд, а сам остаюсь позади. Играет какая-то популярная музыка, слышен гул людских голосов. Я шумно выдыхаю, причём резко, наверное, пугаю тебя этим. Что-то отпускает. Как будто отлегает тяжелый камень от грудины. Покачиваюсь в такт музыке, настроение меняется прямо на глазах. Пока не даю себе отчёта в том, что это всё твоё присутствие виновато. Или это моя фантазия. Есть вся сложившаяся ситуация, а есть ты — отдельно отстоящий от всего этого дерьма. Мальчик из сети. Совсем другой. Иной. К таким я не привык.
— Как у тебя дела? — не могу добавить где и с кем, потому что ничего не помню. Работаешь или учишься. Встречаешься ли с кем-нибудь. Я могу только спросить: пересмотрел ли ты все те фильмы, названия которых я тебе кидал? Эта неловкость меня совсем не трогает. Даже будет лучше, если ты откроешь рот и не сможешь его закрыть. Это меня отвлечёт от тяжёлых дум, темы которых я так и не могу разобрать для самого себя.

[indent] - Это ты опять шарился по моему столу? - голос у Рея шипящий, как у потасканной (псины) змеюки за хвост. Билл смотрит на него своими округлившимися глазами и умоляюще хочет назвать полным именем: «Регулес», но очень вовремя не решается. Либо мистер Блэк, либо уже вот совсем никак. Грудь судорожно вздымается от каждого рваного вздоха, пока ладони сжимаются в кулаки, а брови сползают в переносице, будто масло на раскалённой сковородке. Сейчас лучше близко к Большому Боссу не подходить.

[indent] - Не трожь, сука, мои вещи, - если звук из его рта понижается на тон, то лучше бежать. Что, собственно, и делает помощник директора по имени  Билл. Того стынет след, пока Рей пытается привести мысли в порядок. Для этого ему нужно похлопать себя по щекам, надуть щёки и подумать о чём-нибудь приятном.

[indent] О чём-нибудь приятном...

[indent] В головном офисе одной из самой масштабной компании по производству и развозу фаст-фуда в период с часу дня до трёх всегда столпотворение. Заказов много, всем хочется вкусно набить свои желудки, не затрачивая слишком много усилий. Сейчас даже воровать не нужно, чтобы легко обогатиться. Регулус внимательно наблюдает за картинками на мониторах. Камеры слежения растыканы во всех трудно доступных местах, чтобы всегда висел дамокловым мечом над головами верных слуг. Как муравьишки, молодые парни и девушки снуют по кабинетам и коридорам, собирая в огромные сумки различные заказы. Кто отправится в путешествие на велосипеде, кому доверят дорогостоящий мопед, а кому-то придётся трястись по метро. Блэк знает, кто ему нужен, просто не может найти глазами, поэтому и тянет. Сухой звук трения большого пальца об указательный и средний заставляет губы причмокивать.

[indent] Чего-то не хватает... О!

[indent] Взгляд замечает самого шустрого из новеньких. Паренёк... Как же его там, совсем выпало имя из головы. Низенький, щупленький. В колонии строгого режима его бы точно сделали «опущенным». Слишком хорошо  он знает эту систему, ведь сам отдал местам не столь отдалённым несколько лет своей жизни за глупую, пустую ошибку. Поэтому иногда он выходит из своей норки, чтобы поведать неокрепшим умам, как правильно нужно вести себя с голодными клиентами, чтобы получить не в глаз, а несколько долларов за доставку сверху. Взгляд жадно елозит по экрану, как будто гипнотизирует, чтобы Кирен сам додумался подняться в кабинет к начальнику. Если повезёт, то здесь он окажется второй раз в своей жизни: первый был при приёме на работу. Но чуда не случается, лишь пальцы нетерпеливо скребут по поверхности стола. Для того, чтобы получилась магия, нужно просто найти мобильный телефон в кармане брюк и набрать помощнику Биллу, который тут же притаранил паренька в стойло.

[indent] - Билл, пригласи ко мне в кабинет мистера Пейла, - произносит Большой Босс на одном дыхании, а затем не даёт и копейки вставить своему подчинённому. Рею всё равно, как он будет искать Кирена во всей этой массе. Но по дрожащему тембру нужно было понять, что Блэк не станет долго ждать. Мобильный телефон ложится рядом с мониторами, как будто теперь будет ожидаться звонок. А лучше - стук в дверь. Регулус откидывается на спинку своего кожаного кресла. Даже затылка не видно. Металлическая ось, что не даёт креслу осесть на пол, мерзенько поскрипывает, в такт постукивающему носку ботинка под столом. Время идёт, ожидание делает ситуацию невыносимее. Рею нужно отвлечься и расслабиться.

[indent] Сделать что-нибудь приятное.

Arón Piper

Машинально сравнивает у кого теплее рука. У мистера Локвуда она чуть больше, но почему-то кажется, что эти пальцы никогда тяжелее ручки ничего не поднимали. Уэсли знает так много об этом человеке, но в тот же момент Артур кажется ему первым встречным. Густые брови и запыленные пудрой синяки под глазами делают его каким-то грустным. Огонь же интереса даёт понять, что обманывать этого человека нельзя. Дело, конечно, дрянь, но об этом нельзя говорить напрямую. А ещё, видимо, лучше не рассказывать о том, что у Кея есть альтернативный план, как разделаться с теми, кто затянул сестру Локвуда в болото из наркотиков.
Настроение совсем не рабочее. Тело потряхивает от переизбытка энергии, поэтому весь этот зализанный стиль в одежде смотрится вычурно. Писклявый звон нового сообщения заставляет посмотреть в сторону телефона и заметить чашку кофе, которое, скорее всего, уже остыло. Впрочем, это не важно. Ведь в планах у Уэса было свалить отсюда прямо сейчас. Куда-нибудь в более живое место.
– Новости? Какие новости? – Уэс хмурится, но выглядит это чуточку наигранно: – Я думал, что у нас свидание, – Кей вешает неловкое молчание, чтобы понаблюдать за тем, как шок заполняет поры на лице Локвуда. Неожиданно, вся серьёзность тут же разрывается на ясный смех. Уэсли откидыватся на спинку стула и приглаживает одной рукой длинный, тонкий галстук. Наверное, нужно как-то оправдаться. Но тогда атмосфера будет испорчена.
– Нужно подписать пару бумаг о доступе к информации, – всё ещё навеселе, Кей лезет в свой тонкий деловой портфель, чтобы достать оттуда необходимые файлы. Новости у него есть. Особенно о том, что сегодняшний вечер будет потрясающим. Желательно, чтобы он закончился у Уэсли дома. Двухместная кровать слишком холодная, когда долго спишь в ней один.
Кей раскладывает три бумажки перед мистером Локвудом. В этот же момент приносят и заказ. Чтобы не мешать Артуру, Уэс просит официантку поставить блюдце с чашкой рядом. От напитка исходит приятный аромат, Кей еле сдерживается, чтобы не обмакнуть палец в пенке. Наверное, намёк будет слишком откровенным, как и облизывание пальца. Сложные юридические термины расшифрованы в сносках. Текст Уэсли составлял сам. Уровень секретности повышается, значит, дело продвигается и дорожка к правде оказывается кривой.
– Ваша сестра никаких имён не называла? Есть предположение, что дилер ошивается в местной банде наркоторговцев, – Уэсли находит свою остывшую чашку, чтобы сделать из неё пару глотков. Даже не морщится, хотя на вкус эта жижа точно должна быть отвратительной. За всем этим он маскирует свой интерес, который не совсем имеет отношение к делу. То есть, выходит за рамки его компетенции.
– Предлагаю обсудить этот вопрос в более приватной обстановке, – кидает как бы между прочим, вытягивая из-под носа Артура одну из подписанных бумаг. Никак не хочется разговаривать о наркотиках и пропащей сестре. Зато предлог просто отличный. Локвуд должен быть заинтересован на все сто процентов, потому что деваться ему некуда. Уэсли приберегает у себя важную информацию для особого случая. Как будто ключик от нужной клетки висит у него на груди. Нужно лишь сделать шаг и протянуть руку.
Осмелишься?

Уэсли не предназначен для офисной работы, потому что привык делать только то, что хочет. Именно сейчас его заставлял действовать личный интерес. Локвуд же сказал, что обратиться к другому специалисту, значит, отец бы всё равно не потерял клиента. Да даже если бы и понял, всё равно. Фирма процветает и несёт в карман семьи Кеев достойные гонорары. Не стоит переживать из-за того, что какая-то наркоманская история не желала быть разрешённой. Сколько таких ещё семейных драм предстоит повидать? Восьмидесятые и девяностые уже давно позади, но эпидемия запрещенных веществ, как процветала, так и будет процветать дальше. Ещё с университетских годов Кей принял на себя ответственность за то, что не будет помогать самоубийцам и наркоманам. Потому что это бесполезно. Потому что это – сознательный выбор человека. А воле мешать нельзя, США же свободная страна.
Поэтому множество обидных слов и фраз летят мимо, когда Уэсли старается заново наладить контакт с Артуром. Тот настроен отрицательно по отношению к Кею. Его тоже можно понять. Уэс любит, когда парни ломаются. Это выглядит ещё более привлекательно, чем все эти игры с огнём в виде девушек. Сильные стороны становятся мягкими, в них можно утонуть, проникая сквозь тонкую мембрану защиты. Здесь же Кею очень хорошо на руку сыграли климатические изменения. Тучи ещё с обеда гуляли вокруг да около, а здесь решили разрядиться. Поэтому сбрызнутое холодной водой тело тут же оказалось на соседнем сидении. На губах у Кея заиграла шаловливая улыбка, которую он даже не попытался скрыть.
– Есть, сэр, – отрапортовал Уэсли, после чего надавил на педать газа, чтобы машина плавно, но достаточно быстро тронулась с места. Он хорошо ориентировался в Сакраменто, поэтому, к сожалению, навигатор не понадобился. Зато можно было потягаться в сторону Артура, чтобы включить напротив него печку. Оттуда сразу ударил тёплый воздух, тонко ароматизированный, успокаивающий и расслабляющий. Острым локтем он как бы случайно задел колено Локвуда, не концентрируя на этом внимания, тут же откинулся на спинку своего водительского кресла.
– Если уж у нас получилось уединиться, то я поделюсь своей рабочей идеей. По поводу поиска мужа Вашей сестры, – он не решился переходить на ты, потому что это происходит от переизбытка эмоций. Кей же вёл себя достаточно отстранёно и хладнокровно. Выделывал из себя профессионала. И если уж Артур так бурно реагирует на намёки о свидании, то этой темой лучше сразу в глаза не тыкать. Нужно дать Локвуду возможность почувствовать себя в безопасности. В такой комфортной машине, где стало теплее, чем на улице, там сейчас температура падала резко из-за проливного дождя. Уэс не демонстрировал свои навыки экстремального вождения, а старательно следил за дорогой и держал руль обеими руками, хотя этого и не нужно было. Вода с небес полилась с такой силой, что даже при работающих дворниках картинка за лобовым стеклом расплывалась.
– Я знаю эту шайку-лейку наркоманов, что промышляют в районе, где поймали Вашу сестру. Я могу встретиться с виновником лично. Потому что если рядом замаячит полиция, то они могут дать дёру, – Кей повернул голову в сторону Локувуда, чтобы оценить слушает тот вообще или нет. Или вжимается в водительское сидение и только ждёт удобного момента, чтобы с силой дёрнуть ручку и свалить подальше. Такой вариант тоже возможен. И Уэсли не будет удерживать силой: – Я лишь хочу помочь, не более того, – на всякий случай пытается привлечь внимание Артура. Тут же в кармане раздаётся звонкий писк пришедшего сообщения из гриндера: – Наверное, у Вас просто толпы поклонниц..., – на какое-то мгновение Кей замолкает, чтобы добавить: – И поклонников. Не достают? Под дверью квартиры не поджидают? Я могу проводить. Даже, можно сказать, настаиваю. Мне так будет спокойнее. И так виноват, поэтому не могу бросить на половине пути.
Кей улыбается, но уже более сдержанно. Конечно, это ещё один прямой намёк. С каждым человеком Уэсли флиртует по-разному. Здесь же нужно удостовериться в том, что флирт вообще уместен. Вдруг, его гей-радал сломался. Хотя, гриндер не врёт. Да и туда никто просто так не заходит, чтобы полюбопытствовать. Глядя на такого брутала, просто дух захватывает. Уэс обливается, как на желанную конфетку. Хоть отец и запретил иметь какие-то отношения с клиентами, но Кей уверен в том, что правила созданы для того, чтобы их нарушать.

Стучащий звук музыки отпрыгивает от крашенных стен и гулко отдаётся в затылке. Под тяжёлым градусом алкоголя вообще сложно определить, в какой из параллельных вселенных сейчас находится бренное тело. Бобби мешает алкоголь с чувством собственного достоинства и получается блестящая жижа. Ему от себя самого не тошно. Как будто ноздри заложены и не чувствуется этой смердящий вони. И речь даже не потных подмышках, спиртовой отдушке и пыли из сожжённой травки. Дело в том, что Уэйн теряет себя во всём этом уже третьи выходные подряд. Работа и учёба заставляет выкладываться физически по полной программе, на себя в будние дни не остаётся времени. Поэтому выходные он максимально забивает по самые гланды друзьями, вечеринками и хорошим настроением. Душно. Душно от того, что желаемое никак не хватается за хвост. Бобби всё бежит за каким-то зыбкис будущим, где хорошо. Где можно перестать строить из себя богатенького и самостоятельного школяра, что решает все свои проблемы щелчком пальцев. Ведь он только устал с горшка и пытается не опозориться своей грязной задницей. Получается держать видимость. В его компанию подтянулись даже ребята со старших курсов. Они же любят посвящать молодняк в ряды студенческой дружины.
Спортивный факультет пользуется внушительной популярностью на всех вечеринках. Девочки писаются от восторга, когда замечают парней в типичных куртках с символами команды. Накаченные, небрежные в одежде – спортивные мальчики умеют к себе привлекать внимание. И, конечно, умеют пить. Потому что переборщить нельзя, а сильно хочется. Ведь на утро придётся встать рано, на разминку. Куратор будет обнюхивать тщательно, потому что все преподаватели прекрасно знают, что творится за закрытыми дверями. Уже не лезут, потому что бесполезно, но контролировать пытаются. Сколько несчастных случаев происходило в этой потной толчие.
Уэйн знает, что нужно держать марку, хоть и менжуется. Ему многое пока непонятно, в новинку. Настроение нужно схватывать на лету: не отказываться от самокрутки, когда она оказывается неожиданно у тебя в руках, треснуть бабищу по заднице, чтобы она взвизгнула громче музыки и вовремя оголить мышцы. Здесь всё не просто так. И просто так нельзя давать своему языку волю. Если он уж залез в чей-то рот, то потом нужно довести дело до конца. И если он уж что-то брякнул, то потом этой линии поведения нужно будет придерживаться.
Бобби залил в себя слишком много алкоголя, который развязал ему все части тела. Колени ему придавливала округлая попка какой-то черлидерши, которая тоже только поступила в университет. Круглый столик в уютном уголке принадлежал местной футболкой команде. Парни обсуждали открытие сезона, с кем придётся столкнуться в ближайшие месяцы и как не завалить первую сессию. Лохматая рука Уэйна наглаживала упругие ягодицы, когда как глаза уже заволоклись мутной пеленой.
– Хорошо, Бобби, ты пока справляешься, – сощурив свои наглые глазки, подытожил капитан команды. Девушка, что сидела у Уэйна на коленях, была уже третьей. Старшие решили поиграть в первый этап посвящения, поэтому заставили Бобби знакомиться с красотками, а потом склонять их к более близкому контакту.
– Для меня это, как два пальца обоссать, – шутит непристойно Боб, а все вокруг начинают смеяться. Лёгким шлепком он сгоняет девку и поднимается на ноги. Крупно шатает от жары и выпитого, но Уэйн не намерен опускать руки. – Кто следующая?
Бухтит себе под нос Роберт, а один из парней, по общей договорённости, встаёт рядом с Уэйном и молча указывает ему пальцем куда-то вдаль. Тот хмурится, часто моргает и не понимает, что нужно сделать. Он видит пустой участок территории, где у стены собрались молодые люди. Два парня и одна девушка. Их одежда казалась какой-то особенно тёмной, а лица чрезмерно недовольными, как будто насильно сюда затащили. Рука резко опускается на плечо Уэйна и сжимает размягшие мышцы.
– А теперь тебе нужно склеить парня. Не пьяного. И не просто к себе на колени посадить, а завязать с ним... Так скажем... Дружеские отношения, – на ухо ему шепчут с перебоями, Бобби смотрит перед собой и внимательно слушает. Задача ему понятна. И ясна. Но как-то это всё странно. За спиной смеются, как малые дети над словом член.
– Говно вопрос, – как-то недовольное огрызнулся Бобби, стряхивая с плеча чужую руку. Эта идея взбудоражила. Лишила градуса. Бобби никогда раньше с таким не сталкивался. И не думал, что такое вообще с ним может случиться. Но вот он уже уверенно топает в сторону молодых людей, которые заняты обсуждением того, что творится вокруг. По спине бежит холодок, а горький комок застревает на уровне кадыка. Бобби разрывает губы в улыбке, чтобы показаться дружелюбным. И выбирает, кто ему приятнее. Чего?! Приятнее?! Парень? Какая мерзость!!! Но ради того, чтобы быть приятным в команду, Уэйн готов на многое. Даже на то, чтобы склеить парня.
– Привет, – Бобби появляется неожиданно как-то сбоку, со спины. Эффект неожиданности должен быть сбить с толку, привлечь внимание к его персоне. Взгляд остановился на смазливом зануде, который, судя по взгляду, хотел взорвать на танцполе бомбу, чтобы всё это прекратить. Таких когда-то Бобби макал головой в унитаз в школе. Но улыбка не дрогает. Уэйн ещё учится вести себя супер уверенно. – Меня зовут Бобби. Бобби Уэйн. Я тут новенький, в этом году поступил. Ищу тут светлые головы, чтобы подтянуть пару предметов. А от вас такой дух трезвости исходит, что лучше кандидатуры мне просто не найти.
Уэйн улыбается. Его шатает. От него разит алкоголем. И тема какая-то тухлая. Это вполне могло и не сработать. Бобби не привык сдаваться. Зато привык получать то, чего не хочет. А ещё он привык настаивать на своём. Поэтому он сверлит и одновременно гипнотизирует парня напротив, который вполне мог сойти за главаря этой жизнерадостной банды.

Здесь нужно было прыгнуть выше своей голове. Во всей этой сумятице с тем, что нужно было изначально, ещё пред дверьми университета, придумать себе какую-то правдоподобную историю жизни, сейчас нужно было выдавить из себя сверх крутую историю. Хорошего мальчика, который попал в плохую компанию? Плохого мальчика, который решил покинуть плохую компанию? Новонального бойца, который только узнаёт этот суровый студенческий мир? Вариантов слишком много, особенно для мозга, внутри которого нейронные связи буквально плавают в алкоголе. Поэтому какое-то время Бобби просто стоит и глупо улыбается. Изучает ситуацию. В принципе, его не отогнали, не позвали на помощь, значит, всё не так уж и плохо. На него обращает внимание слащавый пацан, который оказался в мёртвой зоне: даже краем глаза его сложно было бы в таком состоянии зацепить.

– Э-э-э… привет. тебе… нужна помощь… прямо сейчас? – по дрожащему голосу молодого человека Уэйн понимает, что здесь себя нужно правильно поставить. Либо он плошает по полной и получает отворот-поворот, из-за чего потом дико краснеет перед своей командой, либо он завоёвывает внимание хоть бы кого-то из этой шайки-лейки. За спиной мерзко гогочут коллеги по мечу, Бобби шатается на своих двоих, чтобы перегородить обзор. Такое ощущение, что этих ребят можно сдуть с места одним неправильным словом. Чёрт, даже с девчонками проще.

– О, ну... Нет, не прямо сейчас, – непринужденно смеётся Бобби, пытаясь показать себя с неловкой стороны. Он никогда не посещал театрального кружка, а стоило бы. – Просто подумал, что общая вечеринка будет отличным местом для знакомства, – и улыбается. Зубы у него недостаточно белые, чтобы оказаться из привилегированной касты.

– Если ты решил за наш счет утвердиться в глазах своих друзей, то надо было придумать что-то получше, – наконец, подаёт голос тот, на которого указывали изначально. Уэйн хмыкнул себе под нос, как бы давая понять, что брюнет в чём-то прав, но не до конца. И что Бобби не будет бросаться себя защищать, опровергая достаточно прозрачные свои действия. Градус снижается, во рту становится сухо, хочется в топку закинуть ещё чего-нибудь горячительного.   - что тебе от нас нужно на самом деле?

– На самом деле, я хотел найти компанию потише, с которой можно было бы вместе уйти отсюда, – Бобби как будто специально чуть наклоняется в сторону парня и также как будто специально чуть повышает голос, чтобы его хорошо было слышно за всей этой музыкой. Отговорка такая себе, но ему нужно было привлечь к себе внимание. Со стороны же отлично видно, насколько они разные. Компания из трёх человек и Бобби. Но сейчас, ради этого треклятого пари, Уэйн готов пойти на всё. Судя по настроению ребят из команды, конечно, просто поговорить с парнем и получить от него номер телефона – будет недостаточно для выполнения задания. Возможно, после первого этапа будет следующий. Но сейчас нужно было до конца довести этот.

Понимание того, что грубо и резко здесь обходиться нельзя, связывало руки. Даже выдумывая идеальную биографию, Бобби позволял себе оставаться таким же дерзким и крутым, каким он был и в настоящей своей жизни. А девушки таких очень любят, поэтому заполучить их внимание достаточно просто. А как флиртовать с парнями – Уэйн не знал. В подростковом возрасте у него не проснулось интереса к другим мальчикам, как это обычно бывает. Наверное из-за того, что родители возлагали слишком большие надежды. Нельзя было отвлекаться на всякую дурь. Но Бобби достаточно много общался с разными людьми, чаще всего на них действовали запугивания и давление. Но университет оказался каким-то совсем другим миром, и привычные правила здесь не действовали.

– А ещё, я подумал..., – Уэйн шмыгнул носом и воровато оглянулся назад. Это был жест для ребят, которые его ждали. Ну и просто разыгрывание сцены. Дальше он полез в карман, откуда показал один, но толстый косяк. Скручен был самолично, травка расслабляющая. Ничего противозаконного, но даже на вечеринке не стоило искушать судьбу и раскуривать у всех на виду. – Что вы захотите мне составить компанию, – Бобби игриво подмигнул сначала брюнету, напротив которого так выразительно встал, а затем обратил внимание на реакцию его друзей. Это был отличный предлог, чтобы свалить, а также покурить бесплатно. Явно остальные футболисты за ним точно бы не последовало. Потому что Бобби вёл себя слишком уверенно и откровенно. Как будто не чувствовал себя лишним, хотя, в этом есть доля правды. А также не имел за душой никаких плохих намерений. И это тоже правда. С какой стороны посмотреть.

Когда только Бобби шагнул за открытые двери огромного здания университета, ему было страшно. Незнакомое место. Множество незнакомых людей, которые могли повести себя абсолютно непредсказуемо. За одиннадцать лет он прекрасно выучил поведение тех, кто окружал его в школе. Понимал что полуслова родителей, уже зная наперёд, как они поступят в той или иной ситуации. Здесь же пришлось напрячься. И включить бдительность, внимательность. Следить за собой: за речью, за поведением, за бессознательным, чтобы оно ничего не выпустило лишнего. Пришлось перекроить себя, смотивировать самостоятельно. К такому Уэйн не привык. Ему хотелось жить и дальше на вытянутой ноге от желаний и фантазий. Не париться, не заморачиваться. Но семейный долг звал. И пока у него всё получалось не так уж и плохо.

- …но мы с удовольствием составим тебе компанию, – после этих слов стало понятно, что ситуация круто измениться. Уголки рта так высоко поднялись в улыбке, что за рыжей шевелюрой перестало быть видно ушей. Уэйн затолкнул самокрутку глубже в карман, чтобы она не вывалилась, хлопнул в ладоши и кивнул головой в сторону.

На улицу было выходить с таким грузом опасно. И не потому, что могли засечь, тут такой дряни полно. Но кто-то из пьяный представителей здешних жильцов мог захотеть присоединиться. Поэтому Уэйн повёл своих новых друзей на второй этаж. Там оказался под ногой и рукой прекрасный туалет, в котором ребята и закрылись. Та мешанина, которая творилась внизу, предполагала, что ночью молодые люди будут расползаться по парочка и скрываться в уютных местечках. Поэтому никто даже и не заподозрит, чем там четверка (из трёх парней и одной девушки) может заниматься.

Бобби использовал самокрутку, как какую-то трубку мира. Ему нужно было оттянуть время, чтобы придумать новую историю. Или каким-то красивым образом усовершенствовать старую. Из-за шума, алкоголя и перенапряжения мозг не хотел варить никакие мысли. А ещё, после употребления наркотического средства, организм мог вообще отключиться. Но Уэйн дал себе слово, в первую очередь себе, что дело доведёт до конца.

Косяк гуляет из рук в руки, изо рта в рот. Но незнакомцам заметно, что они новички в этом деле. Бобби виду не подаёт. Ему хочется смеяться, потешаться над ними. Сколько таких голов было им собственноручно опущено в унитаз? Человек десять уж точно. А тут нужно было ещё и правдоподобную речь выложить.

– ну, и к чему все это?  – а этот фрукт не прост. Отказывается от затяжки, поэтому Бобби делает её за него. Зажимает потрёпанный, слюнявый кончик и вдыхает сизый дым в лёгкие. Он обжигает, а затем холодит вдоль позвоночника. Уэйн передаёт снова девушке с узким разрезом глаз. Та тихо хихикает и что-то обсуждает с темноволосым парнем, который уже скатился на пол и трёт опухшие от натуги кашля глаза. Им явно уже хорошо. Уэйн хмыкает, а затем переводит взгляд на источник вопроса и нагло выдувает ему струю дыма в лицо. Помесь запахов жуткая, в туалете становится душно и как-то тесно, хотя само пространство обширное.

– Я уже говорил о своих намерениях, – язык чуть заплетается. От травки всё тело требует принять расслабленную позу. Честно хочется сесть или даже лечь. Коленки дрожат. Но Уэйн не для того здесь, чтобы накуриться и валяться по полу. Хотя друзья парня, что строит из себя недотрогу, уже медленно скатились под ванную и хватают галлюцинации новоиспеченных наркоманов. – Я учусь на спортивном факультете и у нас занятия общие. То есть мне приходится не только в зале время высиживать, но ещё и над книжками загибаться. А я в этом слаб. Ещё со школы. И мне бы хотелось найти ребят, которые смогут мне в этом помочь, – Бобби улыбается, как будто только что выложил очень убедительный план по спасению мира.

Из-под ванной снова раздался смех с тонким добавлением:
– Кью, не будь занудой, – и смех. Честно, не разберёшь: парень это сказал или девушка. Но Уэйн лишь поддержал смех лёгкой улыбкой и кинул порицательный взгляд на так называемого Кью. Мол, друзей не разочаровывай.

– Кстати, я даже не знаю, как вас всех тут зовут, – он хмурится, а затем получается шлепок по бедру. Снизу ему подают самокрутку. Осталось всего пара затяжек. Бобби прихватывает свёрток двумя пальцами, а затем выжидательно смотрит сначала на косяк, а потом на Кью. – Есть один фокус. С помощью него ты сам можешь не затягиваться, но торкнет конкретно. Тебе нужно будет лишь вдохнуть струю.

Бобби переворачивает самокрутку поюзанным концом к Кью. Дымящийся конец, который когда-то подожгли, с пеплом и искрами, он зажимает у себя во рту губами. Нависая над Кью, что держался всё это время в сторону, он приближается к его лицу. Изо рта у него торчит маленький кончик. Чтобы Кью понял, что от него нужно, Уэйн выдыхает в самокрутку, чтобы с другого конца повалил дым. Квентину нужно было лишь открыть рот, поймать эту струю и резко её вдохнуть, чтобы получить свою дозу. Глаза осоловели от жары, напряжённости ситуации и выпитого алкоголя. Палёный кончик косяка обжигал слизистую внутри рта, но Бобби не сдавался. Он дал Кью какое-то время сориентироваться, понять вообще будет он это делать или нет. Или откажется. Но вот между ними уже слишком мало места. И от кожи лица отражается дыхание Уэйна. Друзья не видят, кажется, заняты друг другом или воображаемым миром. А вот эти двое остались один на один. И никуда бежать.

Пример вашего поста:

заткнись, тозиер

Треклятый Дерри чёртовы двадцать семь лет тому назад вспоминается с особой болью в грудной клетке. Ричард Тозиер вспоминает о своём прошлом с содроганием, а Ричи Тозиер бьётся в истерике и просит убрать это от него подальше. Холодящий ужас вызывает спазм в глотке и заставляет рвотные массы бурлящей лавиной выбиваться наружу. Ричи привык к тому, что его тошнит от собственной жизни, но дышится легче, когда он не вспоминает о прошлом. Хочется обвинить во всём демонического клоуна, который попытался убить кучку несовершеннолетних альтруистов, но от самого себя сложно скрыть реальные факты. Тозиер ещё тот лжец, а внутри всё ноет от вонючей правды. Иногда он часами рвёт на голове волосы и уговаривает себя не вспоминать.
Но ведь всё новое – это хорошо забытое старое. И вся новая жизнь Тозиера – это одиночество среди толпы, среди серой массы, которая с лихвой заменяет обшарпанные стены кирпичных домов и лица без выразительных черт прохожих. Тозиер как будто застрял между неразрешимым прошлым и будущим, которого у него никогда не будет. Даже если быть весь год хорошим мальчиком и попросить у Санты антидепрессанты окончания дня сурка. Ричи не выдержит. Он просто не сможет быть приличным человеком, потому что настоящий он не такой.

Ричи помнит Эдди до мелочей. Клуб Неудачников собрался спонтанно, никто и не думал нанимать в команду самых конченых детей Дерри. Всё случилось само собой. А претензий на дружбу ведь изначально не было, потому что уж слишком разношёрстный тандем. И все с задратыми кверху носами, потёртыми коленками и заурядными фантазиями. Такие разные, но до конца держались вместе. Противоположности притягиваются? Бред. Их дружба не получилась. Распалась при первой же возможности. Тозиер злится. Он остался тогда совсем один, без желаний и перспектив. Тогда он посчитал, что ребята его кинули специально. Сговорились за спиной и бросили на произвол судьбы. Умирающий отец всю эту картинку смазал до конца, подталкивая Ричи к мысли о том, что нет надежды оставаться в Дерри. Нужно бросать всё и бежать отсюда. Ведь он мог бы закрыться в себе и потеряться в шерстяном клубке собственных заблуждений. Лучше развод и тысяча ошибок, чем сожаление о том, чего никогда бы не смог сделать. Однако Тозиер тащил за собой этот камень обиды все долгих двадцать семь лет и даже не попробовал поднять трубку и набрать Эдварду. Ричи не хотелось столкнуться с отвержением, ведь это его слабое место.
Он помнит ипохондрика наизусть. Запах кудряшек на голове, мягкость и шелковистость по голень носков. Короткие шорты теперь вызывают стыдливый смех, а раньше Ричи втайне завидовал тому, что одежда Эдди всегда в размер, чистая и отглаженная. Тозиеру хотелось заботы и тепла, но нормально попросить он не мог. Что уж там... До сих пор этого делать не умеет. Зато за свой скверный характер теперь получает хорошие деньги. Но выглядит всё так же отвратительно и позорно для своих лет.
Он ловил себя на мысли, что всегда с ужасом ждал того момента, когда Эдс начинал чихать или подкашливал. Конечно, забота с его стороны начиналась не с платка, а с мерзкой шутки, но Тозиер ничего не мог с собой поделать. Не мог заткнуться вовремя или вообще промолчать – такая роскошь не для него. И всегда строил ворчливую рожу, чтобы спрятать улыбку, когда Каспбрак радовался по-детски мелочам, особенно, если сам Ричард в это волшебство вкладывался. Тогда для этих двоих не было понятия влюбленности или какого-то особого тёплого отношения к своему близкому другу. Тогда они делились не только заразой воздушно-капельным путём, но и искренними эмоциями, которых сейчас так сильно не хватает. Ричи хотелось бы вернуться на двадцать семь лет назад и всё исправить. Правда... Он толком и не помнит своих грехов, из-за которых вся его жизнь пошла по пизде.

– Как-то раз мы ночевали у общего знакомого дома, – Ричи опускает за контекст имя Билли, потому что слишком это уж личное. Но умолчать об этих ситуациях из прошлого просто не может. Речь завелась сама собой: – И этот мой друг решил найти ночью свой ингалятор. Он астматик, если вы понимаете о чём я, – Тозиер облизывает губы и улыбается, чем вызывает напряжённое слушание со стороны зала: – Ночью. Под одеялом. Ребят, ну я не мог ему не предложить свой член, – восклицательным тоном Ричард снова вызывает в толпе бурное перешептывание: – И когда я получил реакцию типа: «Ричи, какого чёрта?!», то мне ничего не осталось ответить как: «А твоей мамаше это помогло прочистить горло», – после этой шутки Тозиер откровенно смеётся, буквально похрюкивает. И пойди разберись, где тут шутка из сценария, а где Ричи рушит все границы и рассказывает о себе.
Раньше он к такому удару ниже пояса не прибегал. Агент смотрит из-за кулис и хватается за голову, потому что в сценарии такого материала нет. Там как всегда: про говно и дрочку. Здесь, вроде, тематика совпадает, но откуда-то вылезают по-настоящему живые персонажи. Зал заводится с половины оборота. Это представителей Тозиера пугает, потому что никогда не знает, как народ может отреагировать на незапланированный исход. С другой стороны, то, как Ричи смеётся сам над собой, лишь делает шоу интереснее. И никто не поверит, что этот балабол мог быть таким вот идиотом с самого детства.

ты ничего не сможешь добиться в этой жизни, тозиер

Полный зал хохота, в нём становится жарко. Ричи чувствует, как капелька пота протекает между спиной и футболкой, что под рубашкой. К коже на висках прилипли жидкие волоски, которые грозятся выпасть в ближайшие пару лет. Тозиер уже похоронил надежду на красивую старость. Но вот краем глаза он смотрит на своего агента и еле заметно поджимает губы, показывая: пора остановиться. Ему нужно передохнуть. И забыть. Забыть всё то, что всплыло в памяти и дало такое раздолье для шуток. Промочить горло, промочить лицо и вернуться обратно. Агент кивает и даёт понять, что у Ричи всего десять минут: начинает играть громкая музыка, ребрится свет и зрители тоже понимают, что наступил антракт.
Первым побежал на волю Тозиер. Такое ощущение, что ему дали первый ряд в цирке и он наконец-то увидел клоуна. Того кровожадного урода, который жрал детей. Вместе с воспоминаниями о крепкой дружбе проснулся и склизкий страх. Что будет, если они всё-таки тогда не убили клоуна? Нога волочётся за ногой и Ричи толкает ладонями узкие двери, чтобы выйти из-за кулис. Что может произойти такого, если клоун вернётся?
Неожиданное сотрясение тела и медленно расползающиеся мокрое пятно на груди заставляют нахмуриться. Тозиер отшатывается назад и шумно втягивает носом аромат кофе. Даже за толстыми линзами сейчас его глаза ничего не видят, потому что мозг отказывается соображать. Ведь перед ним никто иной, как Эдди Каспбрак. Эдди-спагетти. Эдс. Ипохондрик.
– Что?! – вырывается у Ричи с таким возмущением, как будто он Каспбрака похоронил, а тот всё равно вылез из могилы и притащился на его шоу. Брови с переносицы ползут вверх, заставляя морщины на лице разгладиться. Ричард не верит своим глазам, которые, удивлённые, тянут за собой и уголки губ. Он начинает улыбаться, как Джокер, но только без разрезов и навязчивых красных подтёков краски: – Эдди мамаше твоей за щеку Каспбрак!
Недоумение резко переворачивается в радость. Тозиер и подумать не мог, что будет так рад видеть своего друга. А отсутствие совести подтверждается тем, что Тозиеру совершенно не советсно сейчас смотреть Эдди в глаза, хотя некоторое время назад он со сцены шутит про его мать. Зачем отвлекаться на социально-желательные глупости, если через столько лет они встретились. Если до этого Рич был совсем один, а тут к нему вернулся его старый друг! Его первая тайная любовь... Его позор и головная боль на всю оставшуюся жизнь. Но сейчас Тозиер рад. Несказанно рад.
– Какими судьбами, чувак? – Ричи раскрывает свои объятия, чтобы зажать в них щуплого Эдди. Тот всё ещё ниже, хилее и воняет медицинскими препаратами. Их мокрая верхняя одежда соприкасается, а трение между ними чем-то похоже на соитие жуков. Тозиер подсознательно знает, что для Каспбрака это всё – сущая пытка, но не может опомниться от радости встречи. Ещё чуть-чуть и будут видны влажные фантазии во всех четверых глазах. Широкая ладонь хлопает по спине.
От восторга свело зубы и Ричи ничего больше из себя выдавить не может. Момент тянется уже неприлично долго и только из-за каких-то скромных намёков Тозиер понимает, что пора уже прекращать. Теперь уже обе ладони ложатся Эдди на плечи, а пальцы сжимают сквозь одежду слишком ощутимо. Рич улыбается во все свои жёлтые тридцать два зуба.
– У тебя нет запасного ингалятора? Кажется, у меня началась астма, – он хрипло смеётся и хватается одной рукой за грудь, пока другой всё ещё держит Каспбрака. Держит, потому что боится отпустить. Тот либо просто призрак, больной плод воображения, либо испугается и убежит. Может, он и не помнит Ричи совсем. Нет, во всё это просто не хочется верить. Эдди пришёл специально, чтобы повидаться.
– Эдди, тебя мама разве не учила, что кофе нужно пить ртом, а не выливать себе на рубашку, – смешки уже более ехидные: – Давай я тебя ещё чашечкой угощу. И проконтролирую, чтобы напиток попал в нужное отверстие.

Большая курица бежит по голубой реке, собирая на своём пути звёзды. Во время работы она такая быстрая, что иногда хочется схватить за хвост хвост оттащить обратно, с другой же стороны, всё нутро жаждет наступления вечера. Зной полуденный не обжигает, но выжимает солёный пот, что стекает со лба прямо в глаза, заставляя грязными руками тереть лицо. Все взрослые работают молча, только дети носятся из стороны в сторону, издавая радостные вопли. Все прекрасно знают о том, что произошло недавно и как это повлияло на привычный ритм жизни. Пора было бы уже привыкнуть, конечно, ведь резервация - лакомый кусочек, который можно было бы продать бледнолицым и устроить здесь место для курортного отдыха. Всё племя знает, что старейшины и, в самую важную очередь, вождь этого не допустят. Пако сейчас должен быть в другом совсем месте, а не стоять с лопатой наперевес.
Из-под навеса выплывают клубы дыма, только это совсем не пар из ушей, а раскалённый табак. У бледнолицых - это пагубная привычка, у индейцев - ритуал, без которого не может пройти заседание. На земли опять позарились, навели шуму и ушли с пустыми руками. Пако нужно было бы участвовать в обсуждении, но что он может от себя предложить? Бить людей нельзя, как предлагают некоторые старейшины, что с молодых ногтей привыкли воевать. Янгблад не сторонник расправы, ему лучше бы по-доброму обсудить и найти что-то общее, на чём можно порешать спор. Отец всё равно отправит повзрослеть, мол, не зрел ещё для таких бесед.
Иша не сопротивляется, ему только на руку противоборство вождя. Шаманы ещё не назвали его имя, значит, отец будет во главе долгое время. Он силён духом и находится под опекой духов, которые никогда не ошибаются. Поэтому его доля пока - это вести за собой людей, чтобы поля были возделаны, а скот ухожен. Его одежда пропитана потом и пылью с земли, из волос торчат редкие перья, ради забавы младших. Тонкие косички свисают по плечам, а истёртые до крупных мозолей ладони не отпускают от себя лопату. Пока умные люди думают головой, остальным велено не расслабляться. Решение вот-вот придёт.
Пако не сразу обратил внимание на то, что детский гул утих. Он выпрямил спину и обернулся в тот момент, когда крохотная толпа бежала к нему навстречу. Устроив ладонь-козырёк чуть выше уровня глаз, Иша заметил вдалеке силуэт. Короткие волосы и светлая кожа могли говорить только об одном - человек из большого мира. Вся работа прекратилась. Женщины подозвали к себе детей, чтобы спрятать под юбки, а самого Пако обступили молодые парни - все как на подбор, как братья.
Янгблад поднял руку, предостерегая от резких действий. Тут только он один мог говорить на английском языке, поэтому кинул через плечо, чтобы никто не совался. Совет трогать не стояло лишний раз, потому что они захотят расправы всем вместе над однии человеком. Тот приближался и Иша пошёл к нему навстречу.
Выше и шире, Янгблад мог одной рукой перебил по туловищу. Возможно, он даже вызывал в другом такие переживания, однако, лицо его было спокойным и даже с тонкой улыбкой на губах. Пако было интересно поговорить с человеком с большой территории, однако, сам он не искал знакомства, а здесь духи сами протянули ему шанс.
- Человек, стой, - Иша вытянул руку вперёд, давая всем людям понятный знак. Сам примером показал, что нужно установить дистанцию. Затем руку опустил, показывая, что стремления напасть или побороться у него нет.
- Ты откуда пришёл? Заблудился? Я провожу обратно, тебе нельзя сюда, - без капли враждебности, а уж тем более без привычного в лице отца высокомерия, Иша указал открытой ладонью за спину незнакомца. Конечно, Янгблад отлично знал всю границу, ведь иногда мужчины ходили на осмотрительные вылазки, чтобы проверить нет ли пробоин или каких-либо странных предметов.
Пако не хотел терять свой дом, как и все, кто жили в резервации. Индейцы соглашались на стеснённые территории, потому что своей численностью не могли дать полноценного отпора. Складывалось ощущение, что люди совсем потеряли навык переговоров, перестали друг друга понимать. Даже сейчас Иша говорил на английском языке с акцентом, при этом речь звучала топорно. Спасало только то, что его целью было вывести бледнолицего с территории резервации. Так же важно было сохранить свой народ в безопасности, Иша не боялся людей с большой территории, но никогда не думал о том, чего от них стоит ждать.