Люку приходится себя сдерживать, чтобы поймать мужа в объятия и не сдавить в тисках своих скучалок и любви. Ему приходится себя одёрнуть в тот момент, когда Эллис вместо губ встречается с его мохнатой щекой. Несправедливо. Бекстор хватается за упругую ручку сумки, чтобы хоть как-то проявить заботу и беспокойство, но всё тщетно. Аккуратное розовое личико обтянуто кожей, а это значит, что Лу сильно устал и хочет побыстрее найти место, где можно будет отдохнуть. Сумка остаётся в руках у Льюиса, а у Люка не остаётся возможности прихватить своего мужа хотя бы за задницу.
[indent] — От футболки я избавлюсь, потому что очень хочу показать тебе, что прячется под ней..., — успевает только нагло шепнуть Бекстор, но Лу никак не реагирует. Ему слишком мерзко и противно. Натянутая ткань непонятного цвета, пропитанная по́том и ещё какой-то жидкостью, которую Бекстор на себя умудрился пролить.
Льюис брызжет своим недовольством, как будто Люк виноват во всех бедах. Но терпит. Терпит, потому что очень сильно рад видеть. И все эти мелочи с грязной футболкой, покрытым пылью домом и тем, что кроме хлеба и пива у Бекстора в желудке ничего толком не было – затмеваются тем, что его любимый муж теперь дома. Конечно, хотелось к себе больше тёплого внимания, чем он получил, но нельзя же закинуть Льюиса к себе на плечо и потащить в берлогу. Он этого точно не оценит и не погладит мужа по головке, а так хотелось бы, желательно, по нижней. Потому что у них с Лу был только один раз, когда получилось уединиться и пошептать пошлости на ушко. Самый сладкий момент, которого Бекстор всегда так сильно ждёт. Хорошо, что Льюис хотя бы за руку Люка берёт и тянет на выход из этого места, который всегда отбирает у бессовестного копа Лу. Когда Эллис улетал на своём первом рейсе, то Люк задержал его до последнего, а потом пустил скупую мужскую слезу. Ему не было стыдно, ему просто не хотелось, чтобы муж улетал. Чтобы эти границы, города их разлучали. Но со временем такая трогательность и чувствительность стёрлись под гнётом того, что Льюис поставил жирную точку на разговорах о том, что теперь полёты — это его работа. И он будет улетать. И будет участвовать в жизни компании. Люку ничего не оставалось, как согласиться. Ведь он тоже пропадал на целые сутки, а иногда и дольше. Возвращался еле живой, убитый тяжестью переживаний и безразличием к себе. В отделе уголовных расследований никто себя не жалел, потому что иначе преступность возьмёт главенство в Лидсе и горожане утонут в собственной крови.
Когда парочке удалось выйти на улицу, то Люк всё-таки перехватил сумку мужа, которая покатилась за ним, как тележка у немощных бабушек. Правда, вонь на этим не закончилась. Теперь Лу не хотел садиться в служебную машину. Бекстор закатил глаза и громко цокнул языком.
[indent] — Убер-хуюбер, киса, — огрызнулся Люк, открывая багажник и скидывая туда сумку Эллиса. Кинул её так небрежно, как будто мусор. Нет, он, конечно, человек с железными нервами, никто не спорит, но все эти капризы принцессы для него как в первый раз, когда Льюис возвращается из своих долгих поездок. В этот момент его муж уже сел на пассажирское переднее, пристёгиваясь и зажимаясь так, как будто рядом с ним реально лежал труп. Подумаешь, они иногда с напарником живут в этой машине. Там едят, переодеваются, умываются и пердят, потому что вечно сидят на энергетиках. Но это ведь часть жизни, как и все эти бесполезные перелёты Лу. Но Люк молчит. Хлопает крышкой багажника и заскакивает на водительское.
Машина издаёт мерзкие звуки, скрипы, потому что Бекстор заводит мотор и не пристёгивается. В такой машине всё должно быть правильно. Она подразумевала то, что в ней будут кататься добросовестные блюстители закона, но что-то в какой-то момент пошло не так. Старенькая машинка не ожидает такого поворота, когда Люк выжимает педаль газа в пол и выворачивает руль. Они буквально скрываются со стоянки, Бекстор включает дополнительно мигалки. Машины, которые должны им мешаться на пути, тут же начинают соваться по углам, чтобы пропустить полицейского. Люк ловит от этого отдельный кайф, часто пользуется такими полномочиями, хоть это и незаконно. Он много чем шалит, знает, что по шапке не получит, потому что хорошо умеет скрываться.
[indent] — Кис, ты прекращай свои губки дуть, окей? — передёргивает Бекстор, чтобы отвлечь Льюиса от страха перед машиной. В голове всё перемешалось, столько хотелось всего сказать и спросить, но боевой настрой мужа сбивал. Люк снова нахмурился. Руки, которые до этого сжимали руль до белых костяшек, теперь расслабились, а сам Бекстор откинулся на спинку водительского сидения. Атмосфера ещё напряжённая, но Люк делает вид, что ничего не произошло. Он так всегда поступает. И это обычно прокатывает. Возможно, прокатит и сейчас.
[indent] — Рассказывай, как твои дела? Куда летал? Чем там занимался? — переводит резко тему, практически не даёт Лу вставить какое-нибудь очередное своё недовольное слово. Кажется, Лу ему что-то рассказывал, но Бекстор пропустил всё мимо ушей. Пусть лучше с предыханием повествует о том, как было круто и интересно в другой стране. А Люк промолчит о том, что из водопровода, точнее, канализации, приходилось доставать двоих: одного уже разложившегося наполовину трупа, а второго ещё живого человека, но всего переломанного, как тросточку. Потому что Льюис о таком слушать не любит. Он вообще не любит работу своего мужа. Хоть она и очень важная. Кто бы так ещё его тыл защищал.
[indent] — Кстати, принцесса, нам нужно заехать в магазин, потому что в холодильнике совсем пусто. Мы можем, конечно, заказать пиццу и суши, как ты считаешь, м? — он на секунду отрывается взглядом от дороги, чтобы обратить внимание на Лу. Лицо расплывается в нежной, доброй улыбке, а одна рука тянется к острому колену. На нём идеальные брюки, что так элегантно и сексуально подчёркивают подкаченную задницу. Если можно было бы ебать через штаны, то Люк бы только этим и занимался. Пальцы крепко сжимают мышцы, а затем ладонь ползёт вверх, добирается практически до области паха, но пока останавливается на бедре. Люк хочет быть хорошим мальчиком. Но ему мало телесных ощущений. Он долго ждал. Он заслужил. Надо-надо. Вот прямо сейчас. Поэтому ладонь и пальцы продолжают гладить настойчиво, хоть и чуть-чуть не добравшись до паховой зоны. Бекстор отличается своей наглостью и назойливостью, за столько лет брака Льюис хорошо должен понимать, что муж теперь от него не отстанет. И эта мерзенькая улыбочка на губах тому подтверждение.

Честно, Люк такого не ожидал. Он надеялся, что муж ему как-то улыбнётся, кокетливо подмигнёт и попросит подождать хотя бы до вечера. Бекстор бы всё понял и взял себя в руки. Потому что соскучился и одичал. Если бы Люк не женился (не вышел замуж, как правильно будет звучать), то жил бы на работе и вообще забил на то, что происходит во внешнем мире. Если было бы всё равно, во что он одет, что ест, чем дышит. Точно бы сразу купил себе комнату где-нибудь поближе к участку, чтобы не тратить время на добор. Там не было бы никакой мебели, чтобы не заботиться о пыли. Там бы не было никакой еды, чтобы не заботиться о том, что нужно выкинуть вовремя, чтобы не завоняло. Там не было бы животных, потому что их нужно выгуливать и кормить. Ему достаточно одного удобного кресла, чтобы можно было на нём подремать, точнее, отключиться на пару часов, потому что обязательно поступит какой-нибудь очередной вызов и о сне можно будет фантазировать. Ему достаточно бутылки пива и какой-нибудь булки, чтобы набить желудок. На работе у него можно жить, потому что вместе со спортивным залом у них есть душевые кабинки. Там и помыться можно. Ему вообще всё это — в жопу не упёрлось. Ему это всё не нужно.
И ещё меньше становиться нужно, когда Льюис ведёт себя, как последняя скотина. Он прелюдно отчитывает взрослого мужика-бугая, который проглотил язык, вытаращил печальные, усталые глаза и не может двинуться с места. Он ожидал к себе совсем другого. Не всей этой кучи грязи, из-за чего пересохло не только во рту, но и в штанах. Ему больно и обидно, неприятно до мерзкого привкуса во рту. Хотелось бы кинуть тележку и уйти в машину, чтобы Лу не продолжал монолог. Мало ли что, вдруг ему захочется высказать ещё что-нибудь. Что Люк вообще не должен был появляться на свет. Тогда бы точно проблем было меньше. Не нужно было бы облизывать грязного, тупого и бесполезного Бекстора. Блять, а тогда какого хуя они вообще создали эту чёртову ячейку общества? Люк прекрасно и до Эллиса трахался. Ему хватало однодневного секса в общественных и не очень местах.
Убегать Люк, конечно, не стал. Только заткнулся, опустил пустой взгляд в тележку и продолжил ездить за Льюисом. Быстро они расплатились, упаковали всё в машину и двинулись домой. Там Лу встретил радостный пёс, с которым он стал сюсюкаться. Поменяли постельное, Эллис отправился в душ, а Люк стал разбирать купленные продукты. Есть уже не хотелось. В принципе, ничего уже не хотелось. Конечно, в спальню он за Лью не пошёл. Тот же охуеть, как сильно устал. Ему нужно побыть одному, расслабиться и отдохнуть. Конечно.
Бекстор выкинул пустые пакеты, открыл бутылку рома и поставил рядом с ней гранёный стакан. После такой вздрочки хотелось только одного — напиться. Смысла выяснять отношения не было, потому что Лу вряд ли нормально сейчас к нему развернётся. Хотелось кому-нибудь переломить шею, но вместо этого Люк налил себе полный стакан горячительного и опрокинул, не закусывая и даже не занюхивая. Ему было сейчас всё всё равно. Он был в ярости от того, что всё раздражение, которое накопилось у Льюиса за время полёта, он слил на Бекстора. Хотя тот ни в чём не виноват. Люк искренне уверен в том, что всё хорошо. Что в доме всё в порядке. И что даже уставший муж должен одарить Люка вниманием. Даже, если он сильно хочет спать или уже спит.
За гневными мыслями он даже и не заметил, как выдул целую бутылку рома. В мозгах поплыл горизонт. Стало тепло и как-то похуй. Обида растворилась в парах алкоголя. Что там у него ещё было? В немытый стакан он налил ещё и виски, чтобы заполировать. Плевать, как организм отреагирует на такие вот смешения. Даже, если потом Бекстора стошнит. Даже, если ему придётся вызвать скорую помощь, чтобы промывать желудок. Поебать. Сейчас слишком плохо, чтобы думать о чём-нибудь. Хочется сделать больно. Хочется выебать.
Когда в бутылке оставалось уже совсем немного жидкости, её Люк добил до конца и был полностью готов. Когда встал, то его дикой зашатало. Он даже чувствовал, как горючая смесь плескалась у него внутри. Она согревала. Грела лучше, чем какой-то там Лу. Сукин сын. Он должен ответить за каждое своё слово. Бекстор не злопамятный, просто не умеет отпускать обиды. Ему нужно, чтобы человек понёс наказание. А сейчас он чётко понимал, чего хочет. И понимал, как возьмёт это.
Среди многочисленных баночек со специями, Люк находит баночку с растительными маслом и направляется в спальню. Здесь воняет каким-то благовониями, на это плевать. Темно, Бекстор не включает свет. Под одеялом виден силуэт, к которому Люк пытается приблизиться, но не попадает ногами на пол. Буквально рухает на кровать, чем может и разбудить Лу. И на это плевать. Откидывает одеяло и небрежно перетаскивает мужа больше на живот, хотя получается, что тот лежит на боку. Выбирать не приходится. Он просто оттягивает пижамные штаны, чтобы оголить задницу Лу. Всё ту подтянутую и упругую. Облизывается, как зверь голодный, а ещё во рту скопилось достаточно много слюны. Ногу правую он подтягивает в колене, чтобы от этого жеста мягкие булочки раскрылись и в полу темноте засветили сжатое колечко мышц. Люк выдавливает себе масло на пальцы, потому что смазку ему очень лень было бы искать, и касается анала Лу, дерзкими, массирующими движениями надавливая на мышцы. Очень скользко, что играет на руку и больную фантазию. Фаланга среднего пальца тут же проскальзывает внутрь податливого, тёплого тела. Палец он засовывает на всю длину, за ним следует сразу и второй. Дёргает рукой, разводит пальцы внутри, чтобы хоть чуть-чуть растянуть. От перенапряжения в штанах уже стоит, поэтому Люк расстёгивает ширинку, оттягивает трусы и достаёт член. Даже не пытается как-то раздеться или ещё что-то. Ему и так нормально. Пристраивается так, как ему удобно, давит Лу на плечо, что тот ещё больше лёг на живот. Вынимает пальцы, растянул так себе, поспешно, просто сильно хотелось. Дрочить себе пару раз, чтобы смазать и член маслом, а затем подставляет его к анальному отверстию и сразу толкается. Изо рта вылетает сдавленный выдох наслаждения, Бекстор получил желаемое. Его огромный, твёрдый член попадает внутрь не сразу. Кажется, Льюис проснулся, поэтому нужно было подражать. Он толкается грубо, резко, до самый яиц, которые шлёпаются о задницу. Так узко, туго и хорошо. Голова кружится от таких ощущений. Бекстор не лезет целоваться. Он лишь кладёт руку на выпирающую тазовую кость и начинает буквально натягивать мужа на свой член. Пыхтит у него за спиной, сипит от приятных ощущений. Затем подхватывает первую ногу под коленом, поднимает её (сам Лу лежит на левом боку), что открывает ещё больше доступа и в своё удовольствие долбится в узкое отверстие. Эти хлюпающие звуки масла заводят только сильнее. Люк кусает нижнюю губу, практически не прижимается к спине Эллиса, а просто дерёт его членом, который только сильнее раздувается, наливаясь кровью. Бекстор готов даже поскуливать, но пока ему ещё не совсем удобно. Лежать на боку и долбиться в задний проход — не самая его любимая поза. Но всё ещё впереди. Это Люк только начал. А для того, чтобы ему кончить, Льюису придётся попотеть. А потом, как в юности, долгое время не мочь присесть.

Люк никогда бы и не подумал о том, как ему будет приятно слышать мольбы о пощаде. Особенно со стороны своего мужа. Если с преступниками разговор был короткий, то здесь ведь всё должно было быть по-другому. Сколько различных рассказов он слышал от своих коллег, у которых тоже есть семьи. И дерутся, и ругаются, и чего-то там только ни делают. Обычно всё заканчивается тяжёлыми разговорами, манипуляциями и борьбой противоположностей. Но компромисс всё равно находится. В их с Лу семейной жизни что-то пошло не так. И сексуальные игрища с примесью БДСМ явно зашли слишком далеко. А ведь сейчас Бекстор не играет. Он не пытается доставить мужу наслаждение. Между ними что-то сломалось.
Все действия Люка наполнены яростью. Льюис делает только хуже, когда пытается оставить словесно: беспомощность и жалкость возбуждает только сильнее. И даже когда Лу цепляется ногтями за потёртую кожу ладоней Бекстора, причиняя боль, оставляя неглубокие раны, тот не отступает назад. Ему нравится боль. В какой-то степени. Он только сильнее входит в раж. Такое поведение бедной пигалицы пробуждает в Люке дикого хищника, который готов оторвать кусочек от живой ещё плоти. Член внутри всё больше, а стенки прямой кишки всё менее упругие, им не хватает сил, чтобы сопротивляться такому настиску. Яйца хлёстко бьются о задницу, а тазовые кости — о тазовые кости Лу. Возможно, на утро в паху всё будет болеть. Но пока есть только одно желание, которое затмевает абсолютно всё — это выебать свою сучку до скулежа. Который так приятно ласкает слух.
Широкая, горячая ладонь перехвает за горло, стальные мышцы рвут на себя. Люк перестает раздалбливать очко, заставляет Лу подняться, встать на колени, прижаться спиной к его груди. Бекстор тяжело дышит, весь потный. От него несёт перегаром и потом. Шершавые губы касаются раковины уха, а жёсткие пальцы сжимают тоненокое горлышко.
[indent] — Я тебя, мразь, научу, как правильно общаться с мужем. Или шею сломаю, чтобы пример был один и на всю жизнь. Понял? Ты должен мне ноги мыть и эту воду пить, — Люк шепчет слова, но больше это похоже на гортанный рык. Толстый, налитый кровью член застревает в заднем проходе, как пробка. Хоть эффекта проникновения уже и нет, но масло начинает впитываться в маленькие ранки, которые появились после такого неожиданно налёта. Скорее всего, ближайшие пару дней Лу не сможет спокойно срать. Зато эта боль будет напоминать об ошибке, которую он совершил так опрометчиво.
Наверное, Люк меняет гнев на милость, когда разжимает пальцы на горле Лу и толкает обратно на кровать. Член выскальзывает из ануса, оставляя его таким открытым и беззащитным. Ягодицы покрыты отпечатками ладоней, красные, пульсирующие и горячие. Бекстор схаркивает слюну, а затем сплёвывает её. Вязкая жидкость попадает на копчик, а затем скатывается к аналу и оказывается внутри Лу. Это отвратительно, а не сексуально. В этом есть что-то оскорбительное. Дальше Люк опять не ждёт. Точнее, не даёт мужу расслабиться. Хватает того за руку, чтобы откинуть на спину. Движения грубые, совсем не аккуратные. Он залезает выше, нависает над грудью Льюиса и начинает дрочить член прямо у того перед лицом. Весь в масле, от чего не совсем приятно, специфически пахнет. Влага чавкает прямо над ухом. А Люка всего трясёт, потому что конец совсем близок. Красной головкой он толкается Льюису в губы, водит по ним, размазывая масляный предэякулят. На вкус это тоже такое себе. Ладонь опускается Лу на макушку, правда, пальцы уже не вцепляются в голову. А просто держат. Можно даже почувствовать, как пальцами Люка нежно гладит мужа по голове. Или хотя бы это можно себе представить. Кулак движется очень быстро, Люк пыхтит. Влажный член мажет по щекам, попадает в нос, в глаза — по всему лицу. Все двадцать четыре сантиметра слишком близко к самым ярким органам чувств.
И вот в какой-то момент Люк всхлипывает и дёргается, а из головки бьёт буквально самая настоящая струя спермы. Попадает в глаз, а нос, на губы. Бекстор давит на подбородок, чтобы раскрыть рот Лу. Туда он пихает свой хер весь в масле и сперме, чтобы проехаться чувствительной головкой по шершавому языку. Тяжело дышит, скрипит и медленно расслабляется. Толкается пока ещё стоячим членом до самой глотки, заставляет подавиться. Когда же получается с помощью рта мужа снять лишнее, то Люк простое елозит членом у него по лицу. Ровно до того момента, как заканчиваются последние конвульсии и перестаёт хотется. После этого Бекстор, не обращая внимания на Эллиса, перекидывает через него ногу и рухает рядом. Ему даже одеялом не нужно прикрыться, что забилось в ногах. И ему плевать, что сейчас происходит с Льюисом. Он поворачивается на бок и засыпает мгновенно. Отлично справил свою нужду. Его тело получило самоё настоящее наслаждение. Такой вот голый, сытый и довольный, Бекстор тупо начинается храпеть.

Что это такой за мир? Полный благовоний, ярких красок и сочных звуков. Бекстор только откинулся. Не с зоны, а армейской службы. Не сказать, что ему там было трудно и тяжело, просто соскучился парень по вольным хлебам. А ещё по сексу. Ща тонкими стенами разбитых палаточных лагерей приходилось изредка перебиваться девчонками из маленьких соседних городков. Они охотно бежали на зов ноющего члена. И все лишь подбадривали и нахваливали, даже командир взвода не пытался препятствовать. Но всё это было не то. Люк умело смог заткнуть подальше свою тяну к собственному полу. Да и никого симпатичного среди поджарых, потных, глупых соратников не находил. Поэтому терпел. А после после того, как вернулся на гражданку, тут же позволил себе разгуляться.
Один из старых знакомых пригласил на голубой рейв. Сначала Люк даже не понял, что это за слово такое. Туса. Большая, мощная туса, где соберутся все представители ЛГБТ. Никто не будет косо смотреть тебе в спину, если захочешь ухватить за задницу какого-нибудь симпатичного парня. Или если две девушки будут целоваться прямо перед носом у кучки парней, то никто не посмотрит на это, как на какое-то развлечение. Атмосфера пугала. Люк не смог быстро сориентироваться. Потому что здесь было всё по-другому. Безумно Хотелось напиться и скрыться за ближайшим поворотом. Музыка не та, которую он привык слушать. На его подтянутое тело косилось столько молодых парней, что становилось жарко. Белая футболка облегала все выпирающую места, а бриджи открывали обзор на здоровые такое ноги. Короткая стрижка только начала возвращаться в привычную форму. Бекстору хотелось отрастить длинные волосы. И не бриться ближайшее время. В армии этого хватило.
И только из рук вышла пустая вторая банка пива, как вдруг из толпы вынырнуло чудо. Люк зацепился взглядом впервые за тот час, что там находился. Высокий. Рыжий. В коротких шортах и растянутой майке с дерзкой надписью. Его взгляд блестел. Он рыскал по толпе. И Люк в какой-то момент откровенно выпячился из серой массы, чтобы эта киса его заметила. Золотая рыбка себя на крючок.
Спустя какие-то полчаса они уже жарко целовались, Люк запихивал их в кабинку ссаного туалета. Здесь воняло не так дико, как у армейском сортире, но тоже не особо приятно. Ладони шарились по телу, щипали за кожу и выдавливали в тело. В штанах член стоял уже колом, но Бекстор всё никак не принимался раздевать. И тут сладкая малышка всё взяла в свои ручки волшебные. Бекстор прислонился спиной к стенке кабинки, тяжело дышал и смотрел сверху вниз, как незнакомец орудует с его членом. Каждое прикосновение буквально отдавалось болью в паху. Как же давно у него не было нормального секса. А тут буквально ему подставляются.
- Сам напросился, крошка, - шепчет Люк, после чего схаркивает на ладонь, чтобы провести ею между сочных половинок. Кожа на заднице такая нежная и мягкая, как у младенца. Сами ягодицы твёрдые, напряжённые. Как будто ждут проникновения. Бекстор не стесняется и впивается губами в шею парня, как только два его пальца проталкивается в сжатое кольцо мышц. Получается не с первого раза. Слишком узкое. Он пробует один палец, давит сильно, но целует шею и загривок, чтобы загладить неприятные ощущения. К первому пальцу присоединяется и второй. И вот уже его распирает изнутри, а шея вся слюнявая. Во рту солоно от пота и какого-то пахучего экстракта на теле. Но Люку это сочетание нравится.
Он толкается пальцами резко и глубоко, до самого упора. Ему нравится это ощущение тесноты и жара. Но член уже запарился в гондоне. Поэтому Бекстор быстро вынимает пальцы, оставляя дырочку чуть приоткрытой и беззащитно-доступнойдля самого же себя. Снова харкает на ладонь, смазывает член в резинке и, обхватив член пальцами у основания, шлёпает им пару раз прямо между разведенных ягодиц. Там, где всё красное и натёртое. Понятно, что жидкости слишком мало, но другой им сейчас неоткуда взять. Хватает член крепче, сжимает его до не совсем приятных ощущений, но прижимается ко входу и медленно начинает собой раздвигать плотные стенки прямой кишки. Сопротивление вызывает массу кайфа, Люк тяжело дышит в загривок тому, чего имени не помнит. Рычит тогда, когда резким движением бёдер доходит до самого конца. Все двадцать четыре сантиметра уместились так, как будто им там и место. Свободная рука обхватывает поперёк живота, вторая ладонь ложится парню на рот, перекрывая доступ кислорода. И тут Бекстор просто слетает с катушек. Он начинает долбиться в чужое тело с такой скоростью и силой, как будто вообще в своей жизни никогда не трахался. Кабинку трясёт. Он поджимает свои губы, на незнакомца ещё и сверху наваливается. Яйца бьются о чужую задницу. Натуга такая сильная, что Люк даже покраснел. Он облизывает губы и прикусывает кончик языка, опускает взгляд вниз, чтобы посмотреть на то, как быстро член исчезает в податливом теле. И теряется в ощущениях, которые так давно хотел испытывать снова.

В тот момент, когда Тедди сосёт пальцы, Рон максимально близко приближается своё лицо к этому действу. Он как будто рассматривает внимательно, как пухлые губы, влажные от слюны, пропускают в себя по очереди фаланги. Он чутко прислушивается к тому, как слюна хлюпает во рту у Тедди. Жадно впивается в себя каждый его пронзительный вздох. Каждый его томный стон. Член в штанах стоит уже болезненно, а от навязчивого трения хочется выть. Но по каменному лицу Рона невозможно что-то прочитать. Он слишком увлечён горячим зрелищем. Ему нравится, когда Смит скулит и просит засадить в него член поглубже. Ему нравится эта покорность и податливость. Только от таких ситуаций у Крэя по спине бегут мурашки. Не от страха, а от удовольствия. Он тяжело сглатывает слюну, которая уже заполонила рот. Вязко облизывает собственные пересохшие губы. Ему тоже очень сильно хочется. Но Крэй не любит торопиться, особенно, если это касается удовольствия.
Они сидят на заднем сидении прямо по центру. В лобовом стекле можно со стороны разглядеть задницу Тедди. Водитель специально был подобран немым, чтобы даже если что-то и увидел, то не смог описать словами. Сейчас ему особенно внимательно нужно следить за дорогой. Потому что рука Рона пролезает между тесно прижатых друг к другу тел, чтобы расправиться с тугим поясом на штанах Тедди. Для услаждения глаз, он всё время носит слишком узкие брюки. Его сочная, мясистая задница становится достоянием общественности и частенько играет для Рона козырем в кармане. Если бы Лондон знал, сколько извращенцев живёт на улице Королевства, то у всех бы волосы не то, что дыбом встали, они бы нахрен выпали. А сколько похотливых, старых папиков сидит в чиновничьих креслах? Их легко можно купить. Тедди всегда ему в помощь. Но отдаться он готов только Крэю. Это такой незыблемый, маленький пунктик, который нельзя нарушать.
Рон небрежно дерёт ткань, когда та не поддаётся. Он рычит и материться себе под нос, потому что совсем отвлекается от зрелища. А ему хочется смотреть, как парень сосёт. Потому что он видит в этом некий вид искусства. Сосущий что-то Тедди — это его личная мания. Самый большой грех. Наконец-то, с треском, получается расправиться со штанами, в которые Рон тут же суёт ладонь. Правда, не к члену. Хотя тому становится легче, больше пространства. Он подлезает под нижнее бельё и углубляется пальцами между половинок. Сухие подушечки пальцев, жёсткие, они касаются нежного кольца мышц. Смит лишён волос на теле. И одевается так, как того захочет Крэй. Сейчас он хочет царапать шершавыми кончиками пальцев его анальное отверстие, которое поджимается при каждом удобном движении.
- Расслабься, - шепчет Рон, когда подлезает к самому уху Тедди. Губы касаются ушной раковины, греют дыханием. Очки царапаются кожу, когда Крэй тянется, чтобы поцеловать Смита за ушком. Такой интимный жест, игривый, что не свойственно Рону. Он как будто заиграет, пытается добиться расположения. Как будто не получит точно и с первого раза.
Влажная от слюны рука тоже лезет Тедди в штаны. Шершавые пальцы сменяются на холодные, мокрые. Вот они уже нежно себя не ведут. Рон толкается в горячее нутро грубо, с первого раза. Свободной рукой он сжимает ягодицу до боли сильно, оттягивая в сторону, чтобы не мешать пальцам проникать. Они идут туго, потому что мышцы не разработаны и были не готовы к проникновению. Рон действует непредсказуемо, при этом не рвёт, но и не пытается пожалеть. Когда анал принимает сразу два пальца до самого основания, Рон шумно и тяжело выдыхает, всё туда же в шею/ухо.
- Хочу трахнуть тебя, - картавит Рон, шевеля пальцами внутри Тедди. А пальцы у него сильные, массивные. Он тянет их наружу, чтобы обвести по поверхности сморщенного колечка мышц, а затем затолкнуть их обратно одним движением. Чтобы Тедди запрыгнул снова на его вздёрнутый пах. Водитель молчит. Машина начинает ехать быстрее.

[icon]https://thumbs.gfycat.com/DisfiguredCandidIbadanmalimbe-small.gif[/icon][nick]RONNIE KRAY[/nick][status]за честь семьи[/status][лз]<center><a href="ссылка на анкету"><b>Рональд Крэй, 33</b></a></center>гангстер, а не бизнесмен[/лз]

II.

В маленьком помещении жарко. Воздух буквально пропитан дымом от сгоревшего табака и испариной спирта. Подпольный клуб Ронни Крэя открыт только для частных лиц. Здесь собираются, чтобы отдохнуть, его преспешники, шестёрки. Которых, кстати, Ронни очень ценит. Он по запаху может определить, кто с ним, а кто против него. В этом человеке кроется множество загадок. А этой больной голова иногда варится такое, о чём даже самый отбитый бандит Лондона и сфантазировать себе не сможет. Рональд Крэй опасен во всех своих ипостасях. Но больше всего он смертоносен в гневе.
Сейчас очень тихо. Только кто-то аккуратно шепчется в уголках. Рон ходит из стороны в сторону, а перед его ногами лежит человек. Он сильно напуган, мечется и внимательно наблюдает для гильотиной, что нависла над головой. Крэй потягивает сигару, которая прячет его в сизым дыме. Рон похож на волшебника, который то и дело мелькает в разных концах поля зрения.
Он молчит. Человек умоляет простить. Но погрешность слишком велика. Ронни не может простить предательства. Он этого даже своему брату не прощает, что уж говорить о какой-то шестёрке. Его сдали. Врагам слили секретную информацию. С такими Крэй разбирается сам.
- Филипп, о чём ты можешь просить меня после того, что сделал? - перебивает Рон все эти нескладные звуки сегодняшний жертвы. Мужчина расплывается по грязному полу. Он готов жрать пыль и мусор из-под ног Рона, потому что он точно знает, какое наказание он понесёт. Просто не думал о том, что всё так быстро вскроется. Лицо Филиппа мокрое от слёз и соплей. Выглядит он крайне жалким. И продолжает давить на уши своим скулежём. Это заводит Крэя только сильнее. Массивная спина горбится и напрягается. Пальцы трясут между собой сигару. Ронни не перестаёт ходить в зад-перед.
- Ты предал меня, - шипит Крэй. Мелкая дрожь колотит всё тело: - Ты сдал меня врагам! - от такого громкого крика вздрагивают все вокруг.
Филиппи же продолжает вить верёвки из нервов. Он почему-то думает, что Крэю достаточно будет его самого простого унижения перед бандой. Рон отворачивается к тому спиной. Медлит какое-то время, чтобы поселить надежду в сердце виновного. В темном углу барной стойки лежит специально приготовленный молоток. На половину выкуренную сигару Крэй кладёт на гладкую поверхность столешницы. Рука тянется к молотку медленно. Последние слова, которые должны вызвать у Ронни жалость, заканчиваются пронзительным воплем Филиппа и вздохами со стороны окружающих. Потому что Крэй хватает молоток, резко оборачивается назад и бьёт. Хорошо, что попадает в плечо. Рон не промахивается. Он знает, что делает. Острый конец орудия пыток входит в мышцы, как в масло. Раздаётся треск кости. Рону не нужно, чтобы Филипп вырубился, ведь из него нужно вытрясти, какую именно информацию тот выдал. Крэй дёргает молоток обратно, тот с вакуумным звуком вылетает из плечо, в котором остаётся дыра. Из этой дыры брызжет кровь, оставляя следы не только на идеально белой рубашке Рона, но и на его лице. Филипп кричит истошно и дёргается, хватается за плечо и от ужаса ощущений начинает реветь только громче. Никто не пытается ввязаться в разборку.
- Что ты им рассказал? - спокойной, как ни в чём не бывало, спрашивает Крэй. Он спокойно стоит и смотрит на то, как корчится человек. Конечно, Филипп ничего не может ответить в таком состоянии. Тогда Рон берёт молоток двумя руками за ножку, размахивается и отбивает по челюсти Филиппа, как по мячику на поле для гольфа. Череп скрипит, мужчину отбрасывает в сторону. Кажется, он теряет сознание. Или просто умирает. Потому что тот факт, что мозгов на полу и стенах не видел, - это ещё не значит, что они остались на месте.
- Отвечай! - взрывается Рон на труп и запахивает ещё раз. Он бьёт ровно по виску, откуда снова вылетает кровь и куски мозгов. Все охают на заднем плане, но Рона остановить не пытаются. Лишь кто-то небрежно толкает Тедди в плечо, чтобы тот попытался покончить с шоу.
- Отвечай, мразь! - сипло кричит Ронни, размахивая над головой молотком ещё раз, чтобы попасть прямо в солнечное сплетение. Ещё чуть-чуть, и от трупа вообще мокрого места не останется. Крэй весь в человеческих останках и крови. Он зверино дышит и сверлит труп взглядом. Волосы растрепались, а вот подтяжки всё ещё идеально обрамляют плечи и крупный торс. Он облизывает губы, на которые так же попала кровь. Вкус адреналина ему очень нравится. Рон поднимает свой молот снова. Уже чисто ради развлечения. И собственного компульсивного растревания.

[nick]RONNIE KRAY[/nick][status]за честь семьи[/status][icon]https://thumbs.gfycat.com/DisfiguredCandidIbadanmalimbe-small.gif[/icon][лз]<center><a href="ссылка на анкету"><b>Рональд Крэй, 33</b></a></center>гангстер, а не бизнесмен[/лз]

Рон продолжал молчать. Он пристально смотрел на яркого пацана, пока между его пальцами тлела сигарета. Не умолкала только талантливая певица, которая не знала, что происходит в этом тёмном углу. Среди шестёрок Рона был только один молодой человек, Лэнс. Новость о том, что Крэй предпочитает мальчиков, сначала повергла всех в шок. Конечно, кроме Реджи. Тот кожей чувствовал, что выбор падёт в неправильную сторону. Но ему было всё равно. Потому что между близнецами всегда особенная связь. Какая разница, кого и как они трахают? Главное, что ствол из рук Рональда всегда стреляет в цель. Чуть раньше, чем нужно, но всё-таки так, как нужно. И это его характерное отличие. Ронни безжалостен и хладнокровен. Во всём виной болезнь. Параноидальная шизофрения. Крэй слышит голоса и видит то, чего на самом деле нет. И эта хрень даёт ему дополнительные бонусы по жизни. Например, он видит человека, как голого. Созданного из мыслей. Это странно. Такой бред слушает только Реджинальд. Потому что он умеет слышать Рона. И не считает его слова набором полной фигни. Потому что в них всегда есть смысл.
Лэнс внимательно смотрит на Рона. В его взгляде чувствуется какое-то непередаваемое тепло. Как будто он старается сейчас поддержать своего босса. Начинающего, но уже наведшего шума в окрестностях Лондона. А Рон даже не моргает. Он выглядит просто жутко, когда становится таким. Внимательным и чутким. Возможно, сейчас он слышит чей-то голос. Возможно, сейчас он видит Теда насквозь. Но его лицо не двигается. Как у куклы. А все молчат. Патрик, по одному наказу Крэя, должен будет снести парню башку. Одним чётким выстрелом. Прямо в затылок. Но пока всё тихо. Пока Рональд не отдал приказа.
- У тебя есть дома комод? - неожиданно раздаётся голос Рональда. Он стряхивает пепел с сигары прямо на лакированный стол и отводит руку в сторону Лэнса. Тот податливо забирает сигару из пальцев Рона, кидает боязливый взгляд в сторону новенького и прикасается губами там, где только что на кончике сигары были губы Крэя. И ему кажется, что слаще этого вкуса ничего нет.
- Так вот, - продолжает Рон, когда замечает заворожённый взгляд своего гостя: - У третьей выдвижной полки обязательно есть второе дно. Оно неплотно накрыто куском фанеры. Цветом она не выбивается из общего антуража. Так сделано специально, чтобы отвлечь твоё внимание. Принеси мне выпить, - бросает Крэй в сторону Лэнса, который тут же вскакивает на ноги и убегает за стойку. Зачем? Можно позвать официанта. Но Рон хлопает по освободившемуся месту рядом с собой. Всё-таки есть какие-то рамки приличия.
И как только Тедди оказывается рядом, Крэй откровенно к нему принюхивается. Чуть наклоняется в его сторону и шумно втягивает воздух широкими ноздрями. И ему плевать, что со стороны это выглядит странно. Ему вообще на всё плевать. Кроме власти и денег. И брата, конечно же. Взгляд пробегается по простецкое одежде Тедди, а затем Рон внимательно, уже вблизи, разглядывает лицо Смита. Мимика Рона, кажется, атрофировалась.
- Как зовут твою маму? - мимоходом спрашивает он, пока залезает в нагрудный карман пиджака и достаёт оттуда сигару. Открывает и предлагает Тедди. И просто наблюдает за действиями. Он пока ещё не решил, что сделает с этим мальчишкой. И очень сложно предугадать, что происходит в его больной голове. Ведь глаза за толстыми линзами так опасно блестят.

[nick]RONNIE KRAY[/nick][status]за честь семьи[/status][icon]https://thumbs.gfycat.com/DisfiguredCandidIbadanmalimbe-small.gif[/icon][лз]<center><a href="ссылка на анкету"><b>Рональд Крэй, 33</b></a></center>гангстер, а не бизнесмен[/лз]